Заслуженному артисту России — 55 лет.
Не мы выбираем профессию, а она нас. Актёр и режиссёр Олег Пономарёв оказался в театре с рождения. И вот уже прибавив к полувеку отличную
пятёрку, всю жизнь служит сцене.
И сын артист
— Олег Витальевич, я сознательно отойду от собственных реминисценций. Полагаю, что голая правда факта скажет гораздо больше, чем разговор о нём. А правда эта такова: вы представитель актёрской династии. Бывают гении с младенчества, а вы со дня рождения — артист.
— Да, я служу в театре практически с момента своего рождения, потому что родился в семье народного артиста Российской Федерации Виталия Васильевича Пономарёва. И всю свою сознательную жизнь я провёл в театре. Я вырос на Тракторном, и в детстве моим театром были городские дворы, стройки, пустыри. Вот там у меня была своя «пьеса жизни». У каждого из нас есть своя пьеса, и каждый играет свою роль, которую написал великий драматург — Всевышний. То есть мы предполагаем, а Бог располагает.
— Вы верите в Бога?
— Верю. Вера — это дело каждого, и каждый должен пройти свою Голгофу, особенно человек искусства.
— Бог определил вам такую не совсем ординарную стезю. Как это произошло?
— Выбор у меня, конечно, был. Я сначала окончил Липецкий машиностроительный техникум и даже какое-то время работал на заводе. Но я вырос
в театре, и он взял верх над всем остальным. Первый мой выход на сцену состоялся в детстве в Липецком областном драматическом театре, который через время получил звание академического и носит имя Льва Толстого. Там служил мой отец. Первой моей актёрской работой была роль маленького Бачана Рамишвили в спектакле Нодара Думбадзе «Закон вечности» (16+). Потом я играл в «Печке на колесе» (12+), причём девочку. В то время в театре было много актёрских детей. Но девочек мало, и мальчиков для спектакля переодевали в девочек. Мы играли «черепков». Так называл отец своих дочерей в спектакле. Его играл мой отец Виталий Васильевич Пономарёв.
Я часто бывал в бутафорском, осветительном, монтировочном, гримёрном цехах театра, постигая его изнутри. После получил диплом артиста театра и кино в Воронежском институте искусств, а затем окончил Московский государственный университет культуры и искусства по специальности «режиссура».
Круг жизни
— Как вам удаётся совмещать актёрскую профессию с режиссурой?
— Вполне успешно. В 2000 году открылся театр на Соколе, где я служу до сих пор. Его первый художественный руководитель Яков Михайлович Лившиц попросил меня взять ответственность за молодую труппу и доверил постановку первых спектаклей для детей на сокольской сцене. Так начался мой путь в режиссуру. Но я никогда не оставлял сцену. Позже мне, уже дипломированному режиссёру, предложили стать директором и главным режиссёром Липецкого театра кукол. Сейчас я являюсь его художественным руководителем и служу в труппе Липецкого драматического театра на Соколе.
Жизнь полна перемен, хотя сейчас у нас с ней 5:5 — ничья. На 50-летнем юбилее отца я сказал: «Тебе 5:0, ты уже выиграл у этой жизни». Потом и у него была ничья, как у меня сейчас, потом 6:0 — снова выигрыш. Вот и мы будем ждать 6:0.
— Дети продляют нить жизни. Ваши сыновья продолжают театральное дело?
— Старший сын Артём в детстве играл главного героя в спектакле про Маугли в театре на Соколе. Но выбрал профессию ветеринара. С самого детства ему нравились разные жучки-паучки, кошечки-собачки. Комаров ловил и отпускал. Он Айболит по призванию. Младший сын Глеб обучается поварскому делу. Не знаю, станет ли дальше заниматься этим или нет. Это его выбор.
Благодарен судьбе
— С какими интересными людьми вам удалось встретиться по жизни?
— С очень многими. Театр — это моя жизнь, он неотделим от меня. Я привык жить в этом круге жизни, в ритме, когда служишь в одном театре и помогаешь коллегам из других театров. Завязывается дружба, начинаешь ставить спектакли где-то ещё. Я дружу со многими театрами — не только Липецка, но и разных городов, с коллегами по цеху из-за рубежа.
Я благодарен судьбе, которая сложилась так, что подарила знакомство с Владимиром Пахомовым, Яковом Лившицем, Зинаидой Горячевой, Светланой Лисовской, Светланой Агеевой. Лев Бляхер — шикарный липецкий артист-комик. Это всё люди, у которых я учился. И отец мой Виталий Пономарёв тоже мой учитель.
Мне довелось присутствовать на репетиции у Марка Захарова. Позволили, и слава Богу. Есть фотография, где я, десятилетний, сижу на коленках у Олега Табакова. Было время, когда Пахомов приглашал в театр звёзд, которые в его постановках играли те же роли, что и наши актёры. Отец в спектакле «А по утру они проснулись» (16+) играл ту же роль, что и Табаков. Вот мы с ним и пообщались. Приезжали в театр Евгений Евстигнеев и Олег Ефремов. Бывал у нас и Евгений Леонов, которого я очень люблю за то, что он играл на разрыв души. Много давали «Липецкие театральные встречи» (12+). Сожалею об уходе из жизни многих великих артистов, и я получаю ответы на свои вопросы теперь только из прошлого, соотнося нынешнюю действительность с тем, что они делали и говорили.
Вообще же мир театральный достаточно узок. Вот, например, Пахомов сидел на коленках у Книппер-Чеховой, а я был знаком с Пахомовым. Это означает, что я через человека знаком с Антоном Павловичем Чеховым.
Школа или талант?
— Вы сейчас говорите о профессиональном мастерстве. Для вас талант — это Божий дар или результат личностной напряжённой работы?
— Конечно, талант — это дар. Вот говорят, что нет незаменимых, что одни уходят, другие рождаются. Нет. Мы не знаем, что заложено в природу каждого актёра, режиссёра.
Научить таланту нельзя, развить — можно. Но этим должен заниматься сам талант, опираясь на своих учителей. Мы все похожи в какой-то степени на своих учителей в широком смысле слова, то есть на тех, с кем посчастливилось встретиться в профессии. Это называется школа ремесла. Это всё то, что вбираешь в себя. Школа необходима любому драматическому актёру. Режиссёр может лишь помочь актёру проявить талант, чтобы он засверкал всеми гранями на сцене. Но прибавить таланта режиссёр не может.
— Школа формирует актёра, а театр способен изменить мир?
— У театрального искусства нет прямой задачи изменения мира. Но театр меняет внутренний мир человека. Он — для струн души, которые должны заработать: ты выходишь из театра и понимаешь, что с тем, о чём тебе рассказали, надо что-то делать. Например, после спектакля «Каменный гость» (12+) в театре кукол девочки говорили: «Там такая любовь!» Но про любовь-то ничего не сказано в постановке. О расплате за свои прегрешения, о тоске по несостоявшейся любви — да. Но 13, 14, 15-летние девочки считывали эту любовь со слов, которые говорили о Лауре: милая, добрая, прелестная, ненаглядная. А парни вспомнят такие слова при встрече с девушками или хотя бы поучатся вести себя, услышав, что есть такие обращения друг к другу. Человек приобретает новое в театре, меняется через катарсис. И получается, что тезис «когда изменяемся мы, изменяется мир» можно считать точным.
Текст: Влад Вешняков
Фото: Сергей Паршин