222 года в этом году исполняется поддужному колокольчику — исконно русскому явлению.
Звонкая коллекция поддужных колокольчиков представлена в Липецком историко-культурном музее. Этим кампанологическим (от греч. campana — колокол) богатством, собранным в экспозицию «Образ звона колокольного» 6+, владеет тамбовский иконописец кандидат педагогических наук Михаил Никольский.
О чём расскажут колокольчики
В витринах Липецкого историко-культурного музея — десятки колокольчиков разных размеров и эпох. Есть даже литой маленький «звонарь», отлитый до нашей эры.
— Это колокольчики, которые могли располагаться на посохах скифских жрецов, — комментирует заведующая культурно-образовательным отделом музея Вера Андросова экспонаты выставки.
А вообще маленькие колокольчики — участники большой истории России. Появились они, когда в середине XVIII века, при Екатерине II, проложили тракт — широкие дороги, по которым смогли ездить не только упряжки из одной-двух лошадей, но и троечные упряжи. Да, русская тройка появилась с Екатерины II. А колокольчики стали сигнальным средством, чтобы отличать официальный экипаж от частного. И, соответственно, по звуку колокольчика понимали: если приедет официальный экипаж, то на постоялом дворе нужно им в первую очередь поменять лошадей или уступить дорогу на тракте.
Как раз в тех районах, где проходил тракт, с 1802 года стали открываться производства по изготовлению дужных колокольчиков. Это город Валдай в Новгородской области, Касимов — в Рязанской, город Слободской — в Кировской и село Пурех в Нижегородской области. С 1802 года в городе Валдае стали делать именно подписные колокольчики.
— Надписи размещались разные, — рассказывает Вера Андросова о графической традиции в русской кампанологии. — Могли просто написать «Валдай», и это был такой маркетинговый ход, бренд, сигнализирующий о качестве. Валдайские колокольчики действительно охотно покупали, поэтому умельцы отливали и подделки ради прибыли. Располагались здесь и тексты разного характера, даже частушки (случались и нецензурные). Есть и нормальные, духоподъёмные: «Купи, денег не жалей, со мной езди веселей». Или «Балалайку купи, не скупись, со мной езди, веселись». Но в основном тексты поучительные. Например, «От чёрта крестом, от свиньи перстом». А надпись «Не любо, не слушай, а врать не мешай» появилась в 1861 году, когда крестьяне не верили, что получили свободу. Колокольчики также любили дарить на свадьбу и хранили их как особый свадебный символ, оберег. На них можно встретить надпись «Кого люблю, тому дарю».
Звони в свои колокола
На выставке представлены — в соответствии с юбилейной датой — 222 поддужных колокольчика тамбовчанина Михаила Никольского. Всего в его собрании две с половиной тысячи колокольчиков. Количество собранного приводит коллекционера к мысли о создании первого в России музея колокольчика. Но разве только количеством можно измерить это чудным звоном заливающееся собрание!
Из беседы с Михаилом Викторовичем узнаю, что маленький дужный колокольчик, который вешался на дугу конного экипажа, — демоверсия большого церковного колокола, происхождение которого покрыто легендой:
— Это полулегенда, которая не лишена основания, — уточняет Михаил Викторович. — Святому Павлину Милостивому, епископу Ноланскому, что в Италии, однажды приснился ангел, играющий на цветах-колокольчиках. Проснувшись, он отлил ту самую идеальную форму колоколов, которая сейчас распространена в церкви. Высота колокола и его наибольший диаметр должны быть приблизительно равны, высота лишь чуть больше. Это бронзовое «золотое сечение» строго соблюдается по сей день. Кроме того, толщина ударного кольца колокола и наименьшая его толщина должны составлять 3:1 или 4:1. У поддужных же колокольчиков всё гораздо демократичнее: такой строгости в соотношении нет, их толщина по всему профилю приблизительно равна. Но меня всё равно привлекла идеальная форма поддужных, ямщицких, колокольчиков. С созерцания их эстетики и началось коллекционирование. Теперь у меня целая комната в иконописной мастерской посвящена колокольной выставке.
Плоть от плоти наш
Говорили с коллекционером не только о лично коллекционном, но и о всеобщем. На выставку он привёз и свою инсталляцию «Пилигрим»: большой колокол унизан по всей поверхности маленькими колокольчиками. Предполагаю, что смысл здесь такой: колокол — вечный спутник России.
— Без преувеличения можно сказать, что колокольчик — это русский культурный код, — рассуждает Михаил Викторович. — Есть, например, русский самовар, который кажется типично русским явлением, но на самом деле он голландская штучка, приспособленная русскими. А колокольчик — это исконно наше.
Я вспоминаю, что колокола вообще антропоморфны. У них есть те же части тела, что и у человека: губа, тулово, плечо, язык, уши… Сковорода есть, как у хозяйки, корона, серёжки, юбка. Так что бить в колокол — это не просто размахивать руками в такт.
К колоколам на Руси действительно было отношение как к людям. Более того, как к людям публичным, которые выражают не просто личное мнение, а мнение, влияющее на настроение большинства. Неслучайно первым ссыльным в Сибирь стал колокол. Это случилось в 1591 году. В Тобольск из Углича сослали колокол, который побудил своим набатом горожан к самосуду над предполагаемыми убийцами царевича Дмитрия. За это смутьян-колокол «казнили», выпоров кнутом и выдернув ухо — ту его часть, на которую вешают колокола.
Не звон, а благодать
— Ещё наукой не изученная до конца тема, хотя исследования проводились, — говорит Михаил Викторович. — Некоторые колокольные звоны убивали болезнетворные бактерии. Какие-то чуму, иные — оспу. Наши предки знали это свойство и излечивались колокольным звоном.
Сам звук у церковного колокола и у маленького дужного колокольчика распространяется особенно. При ударе языка колокол начинает вытягиваться и вибрировать. Звук идёт не по всему диаметру: в местах удара звучания нет. Но колокол звучит крестом, то есть создаются вибрации, которые образуют крест. Так колокол-человек несёт крестную молитву руками звонаря. Да только ли руками. Нужно всего себя синхронизировать с колокольней или звонницей. Кстати, эти понятия отличаются. Колокольня имеет куполообразную форму, а звонница — стенообразную. Но дело, опять же, не в формах — в молитве дело.
Ещё у нас колокол «говорит» только языком. То есть в русской традиции колокола не раскачивают чуть ли на 180 градусов, как в западной. У нас качается только литой язык: колокол говорит языком. И голос у него тот же, что у человека: один тон и несколько обертонов. Поэтому слышим мы удар только секунду, он быстро потухает и остаются — особенно на земле — переливы, призвуки, слагающиеся в гармонию. Малиновый звон…
Многие думает, что так называется сладкий благовест, богатый звуками, но это не так. Словосочетание произошло от названия города Малин в нынешней Бельгии. Со средневековых времён Малин слыл столицей колокольного литья и колокольной музыки, которой в XVIII столетии очаровался сам Пётр I настолько, что привёз эту гармоническую традицию в Россию. Однако на Западе колокола лили как бы в одну ноту, у нас же принято послеударное многозвучие.
Языки колоколов бывают кованые и литые. Конечно, лучше ковки, особенно дореволюционной, ничего нет. Литые колокольные языки иногда имеют такие полоски-микротрещинки, и от этого колокол начинает дребезжать, чего быть не должно, и мы слышим специфический «звяк», а не перелив. Выходят из положения по-разному. В Троице-Сергиевой лавре, например, звонари мажут клеем «Момент» места удара языка о поверхность колокола. Образуется такой прорезиненный участок, который временами подновляют, и колокол звонит как надо.
Люби Бога — люби брата
Тонкостей много в колокольном деле в целом. Сам же звон русских колоколов и колокольчиков не только мелодический, но и семантический. Про мелодию всё понятно, а вот про словесный смысл говорят сами колокола. Так, на валдайском кладбище одна группа колоколов будто ведёт диалог с другой. «Где вы? Где вы?» — спрашивают одни колокола. «У-мер-ли», — отвечают другие. И потом вместе, как итог: «Все…» Жутковато, конечно, но так про себя произносят звонари, следуя колокольному императиву. Зато многие звонари знают и другой ритм-присловье: «Люби Бога — люби брата». Так колокола объединяют в Любви: и звонарей с собой, и всех нас — с людьми и Богом.
Текст: Светлана Чеботарёва
Фото: Сергей Паршин