После развала СССР Липецк стал второй родиной для многих талантливых людей, которым по разным причинам пришлось перебраться в Россию. Из Узбекистана, например, переехал в Липецк Ренан Вико, которого называли личным художником Ислама Каримова. Двадцать лет назад из Ташкента в наш город перебрался не менее знаменитый в Узбекистане музыкант Андрей Конаржевский. Он известен тем, что вместе со своей женой Ларисой Конаржевской создал камерный оркестр «Юные дарования», который сегодня в узбекских СМИ упоминается так же часто, как в российских «Виртуозы Москвы» Владимира Спивакова. Андрей Конаржевский рассказал «Первому номеру», как создавал свой знаменитый оркестр, через какие тернии ему пришлось пройти и как талант детей пробил себе дорогу на вершины музыкального мира.

Нет худа без добра

— Андрей Александрович, как всё начиналось?

— В Ташкенте было больше тридцати музыкальных школ. То есть много было талантливых музыкантов среди детей и молодёжи. И мне в голову пришла мысль создать оркестр, который состоял бы из этих талантливых молодых людей. Я думал тогда, что сумею найти спонсора, который будет немножко оплачивать детский музыкальный труд. Мне кажется, именно поэтому ко мне и пришли ребята. В то время в Узбекистане жить было очень тяжело. Многие ученики нашей знаменитой музыкальной школы имени Успенского мыли по вечерам машины, чтобы заработать немного денег на карманные расходы. А там, как и следовало ожидать, чего только с ними не случалось. То кому-то руку сломали, то, как говорится, моську начистили. А тут детский оркестр, ребёнок играет на скрипке и что-то за это получает.

— В общем, задумали хорошее дело.

— Хорошее. Были, конечно, люди, которые говорили: «Андрюша, ты молодец». Но не всем моя затея понравилась. Мы с женой написали объявления, расклеили их по каким только можно автобусным остановкам и учреждениям: так, мол, и так, набираем в оркестр талантливую молодёжь, а внизу наш номер телефона. И первыми на наш призыв откликнулись знаете кто? Преподаватели музыкальных училищ: «Дети должны учиться у нас! Какое вы имеете право отнимать у нас детей!» В общем, все, кто мог, начали вставлять нам палки в колёса. А потом произошёл неприятный случай. Правда, из того разряда, что не было бы счастья, да несчастье помогло. Мы репетировали около станции метро, и после репетиции ребята разъезжались оттуда кто куда. А тут как-то они решили устроить в метро выступление, достали инструменты, стали играть, и люди набросали им в шапку какую-то или в коробку немного денег. Кто-то увидел, начал звонить начальству, и меня обвинили в том, что я заставляю детей зарабатывать, скажем так, в подземном переходе. А с детей что взять — время тогда, как я уже сказал, было несладкое. Я никак не могу забыть случай, который произошёл позже, когда нас стали везде приглашать. На многих приёмах нам накрывали стол: отыграли свою программу, пожалуйста, покушайте. И, помню, одна девочка из многодетной семьи, ей было лет десять, достала пакет и стала складывать в него какие-то пирожки и пряники. Это, говорит, сестрёнкам моим.

— Вы знаете, ваш оркестр до сих пор играет в метро. Когда я готовился к нашей встрече, прочитал в Аfisha.uz, что камерный оркестр «Юные дарования» дал концерт в честь Дня железнодорожника в ташкентском метро в переходе между станциями «Пахтакор» и «Алишер Навои». Бывают же такие забавные совпадения! А чем тогда дело закончилось?

— Тогда меня вызвали к министру культуры. Приезжаю к нему, вижу: мужчина знакомый. Мы жили в соседних домах, каждое утро здоровались, а я и не знал, что он министр, на лбу ведь у него не написано. Я сказал ему, что мы занимаемся серьёзным делом и что случай в метро не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к нашим целям и задачам. Давайте, говорю, мы к вам придём, дадим небольшой концерт, и вы сами всё поймёте. У нас, говорит он, нет подходящего места. Ну тогда вы к нам на концерт приходите. Договорились. Он приходит с женой и детьми, слушает, а потом говорит: «У вас тут интересно. Вы и узбекскую музыку, я смотрю, играете, это хорошо». — «Да, и узбекскую, и таджикскую, и корейскую, и русскую, конечно, классику, само собой». На этом разговор и закончился.

Поддержка президента

— И вам включили зелёный свет?

— Нет. Министр, как говорится, разобрался в инциденте, и дальше всё пошло, как и раньше. Но у моей жены было знакомство, правда, шапочное, с режиссёром телевизионной компании. Та как-то приехала послушать наш концерт, загорелась, и уже через неделю к нам приехала передвижная телевизионная станция, операторы с камерами, и с тех пор нас стали часто показывать по телевизору. Благодаря этому мы быстро получили известность. И вот как-то в субботу звонит телефон. Я снимаю трубку.

«Здравствуйте, Андрей Алексеевич?»

— «Да».

— «Я управделами президента Равиль Вахабович Абдукадиров, мне нужно с вами встретиться и поговорить». Врать не буду, у меня мандраж начался. «Я закажу вам пропуск в президентский дворец на девять утра на понедельник».

— «Хорошо».

— Абдукадиров — это управделами Ислама Каримова? Он же тогда был президентом?

— Да, его самого, Каримова. Приезжаю во дворец, Абдукадиров говорит:

«Расскажите, чем вы занимаетесь».

Я говорю: «Создал оркестр. Вы же про это хотите узнать?»

— «Да. Расскажите мне, как у вас идут дела».

Я ему рассказываю, что даём концерты, есть трудности, пожаловался, конечно, на недопонимание, на препоны, которые мне ставят. Мы с ним очень долго беседовали, а потом я говорю:

«Простите, что отнимаю у вас время, заставляю всё это выслушивать».

— «Нет, — говорит он. — Для меня всё это очень важно. То, что вы делаете, нравится нашему президенту».

Я так разволновался, что даже встал, только что по стойке «смирно» не вытянулся. Абдукадиров говорит:

«Садитесь вы. Не волнуйтесь. Вы делаете очень хорошее дело».

Потом попросил, чтобы я привёз ему устав оркестра, и дал свой номер телефона:

«Будут проблемы, звоните».

У меня была такая эйфория, что когда я от него вышел, то перепрощался, как с родными, со всеми охранниками дворца.

Сила музыки

— То есть у вас неожиданно появился могущественный покровитель.

— Можно сказать и так. Но я этим в целях, как сейчас говорят, продвижения оркестра никогда не пользовался. Мы сами пробивали себе дорогу. Нам сопутствовал успех, потому что у нас были очень талантливые ребята и сильный репертуар. Мы много гастролировали, в том числе были с концертами, например, в Германии. Помню, прилетели туда и в первом же городе первым номером исполнили «Память сердца». Это произведение узбекского композитора Дилором Амануллаевой о советских воинах, погибших в войне 1941–1945 годов. То есть о людях, которые отдали свою жизнь за победу над Германией. И это мы играем немцам! И вот мы закончили играть, я стою за дирижёрским пультом, а за спиной у меня гробовая тишина. Поворачиваюсь за аплодисментами и вижу: весь зал стоит — и вдруг взрывается овациями. У меня до сих пор, когда я об этом вспоминаю, мороз по коже. Вот такая сильная музыка! Наши ребята и то, что они играли, произвели на немецкую публику такое сильное впечатление, что нас не отпускали оттуда целый месяц, хотя приглашали только на неделю. Или был случай в зангиатинской (Зангиатинский район — административная единица в Ташкентской области Узбекистана. — Прим. ред.) колонии. Начальник тюрьмы или зоны, не знаю, как это называется, говорит: «Знаете, у нас тут очень страшно, народ, сами понимаете, какой. Поэтому, если у вас есть какие-то опасения, вы можете отказаться от концерта, мы вас поймём». Не знаю, действительно ли это было такое страшное место или начальник на всякий случай преувеличил опасность, но мы всё же решили остаться. Концерт длился около часа, мы играли узбекскую музыку, Баха, Вивальди, а «злодеи» слушали и плакали.

— А с самим Каримовым вы встречались?

— Встречался, и многократно. Нас тогда начали часто приглашать на разные мероприятия, в том числе на президентские. Мы почти обязательно давали концерты, когда Каримов встречался, например, с канцлером Германии, с Ельциным или с какими-то другими первыми лицами. Обычно приглашали нас и оркестр народных узбекских инструментов «Согдиана». К нам и к ним у чиновников было разное отношение с финансовой точки зрения. Музыкантам из народного оркестра за выступления платили, а нам — нет. Но Каримов всегда к нам подходил и благодарил за работу. Это, конечно, не значит, что он вообще не помогал нам материально. Все президентские мероприятия проводили за городом, и нам сложно было туда добираться. Я однажды позвонил Абдукадирову и говорю: «Нельзя ли сделать так, чтобы нас возили на все эти мероприятия, например, вместе с обслуживающим персоналом?» Он, видимо, передал наш разговор Каримову, и тот подарил нам автобус. Правда, и его, и нас кто-то решил нагреть: когда я с бумажкой, подписанной президентом республики, приехал в какой-то кишлак, где находился транспортный склад, мне всучили такую старенькую машину, что у неё в первый же день заклинило двигатель. Я, конечно, пожаловался Абдукадирову, тот надавал кому надо по шапке, и нам выдали новенький автобус.

— Вы говорите, что Каримов всегда подходил благодарить, а Ельцин, случайно, не подходил?

— Нет. И слава Богу! А то мне пришлось бы передать ему дирижёрскую палочку. Он ведь любил дирижировать чужими оркестрами.

По семейным обстоятельствам

— У вас был процветающий оркестр, могущественные покровители, и тем не менее вы перебрались жить в Россию. Что там у вас случилось?

— Ничего особенного. Я покинул Ташкент по семейным обстоятельствам.

— А почему выбрали Липецк?

— Знаете, перед тем как переехать в Россию, я обзвонил много городов, от Москвы до Хабаровска. Ведь чтобы перебраться на новое место, нужно быть уверенным, что там у тебя будет какой-то угол и работа. То и другое мне предложили только в Ельце. Там мне дали работу в университете с нагрузкой, правда, всего на 650 рублей и комнату в общежитии. Пока жена с моей мамой оставались в Ташкенте, а наша дочь училась в музакадемии в Кракове, мне хватало этих 650 рублей на жизнь, и меня вполне устраивала комната площадью, кажется, девять квадратов. А потом, когда музфак в Ельце закрыли, мы перебрались в Липецк.

— Здесь не пробовали создать что-то подобное тому, что создали в Ташкенте?

— Пробовал, но, знаете, не встретил ни в ком особого интереса к этой теме. В филармонии сказали: «Создашь такой коллектив, приходи, тогда и поговорим». Да и в 2003 году, когда я сюда приехал, я был уже немолодым человеком, и начинать всё сначала уже не было тех сил, которые у меня были, когда в 1991-м я собрал ребятишек в «Юные дарования». В общем, как говорится, повторить рекорд мне не удалось.

Беседовал Виктор Унрау
Фото: из личного архива героя, Елена Мамцева