Александр Баргман рассказал в театре Толстого о герое нашего времени — Обломове.

Приносим извинения, страница ещё редактируется. Зайдите чуть позже, чтобы увидеть окончательную версию материала.

Меня часто спрашивают знакомые после прогона или сдачи, стоит ли идти на спектакль. Всегда говорю одно и то же: «Стоит составить своё мнение». Но «Обломов» (12+) в постановке Александра Баргмана в театре Толстого — один из спектаклей, который уже сейчас можно назвать жемчужиной, спектакль, который нужно обязательно смотреть и о котором нужно много говорить.

Театральная справка

Александр Львович Баргман. Актёр театра и кино, режиссёр, продюсер. Лауреат Государственной премии.

Родился 20 июня 1970 года в Душамбе. В 1991 году окончил Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии по курсу Игоря Горбачёва и был принят в труппу Александринского театра.

В 2002 году с группой единомышленников организовал и учредил «Такой театр», где является его художественным руководителем.
С 2014 по 2016 год — главный режиссёр театра имени Комиссаржевской.

С 2006 года ставит спектакли в России и за рубежом. Автор 50 постановок.

Неоднократный номинант премии «Золотая маска». Лауреат премии губернатора Свердловской области за выдающиеся достижения в области культуры и искусства за исполнение спектакля «Чайка», Свердловский государственный академический театр драмы. Дважды лауреат высшей театральной премии Санкт-Петербурга «Золотой Софит» в номинации «Лучшая работа режиссёра» за спектакль «Сирано де Бержерак» (16+), театр «Мастерская», и спектакль «Трепет моего сердца» (16+), театр имени Комиссаржевской.

Первый Гончаров

Для театра постановка Гончарова не первая. В 2009-м Сергей Бобровский и Леонид Хейфиц поставили «Обыкновенную историю» (12+).

В литературоведении она считается первой книгой трилогии Гончарова: «Обыкновенная история» — «Обломов» — «Обрыв» (12+). Здесь нет сквозных героев, перекличек повествования. Это взгляд писателя на современную для него жизнь России и исследование человека. Как и почему тот отказывается от мечты, от себя и становится обыкновенным винтиком большой государственной машины — это в «Обыкновенной истории». Как человек пытается сохранить себя через отказ от обыденной жизни — «Обломов». Как вообще сохранить свою внутреннюю свободу и своё «я» — «Обрыв». В текстах Гончарова представлены истории людей, которые жили почти 200 лет назад. Но постановка вопросов по-прежнему актуальна.

Может, поэтому для очень актуального режиссёра Александра Баргмана обращение к Гончарову стало естественным. Режиссёр поставил 50 спектаклей, и по пьесам современных авторов, и по классикам, но вот обращение к Гончарову первое. И тут, как говорится, всё совпало: и режиссёрское желание, и типажи актёров.

— Я думаю, Илья Ильич Обломов — герой нашего времени, — выделяет местоимение «нашего» Баргман. — Потому что сохранить свою душу, не став частью толпы, общей идеологии, — для меня это сейчас очень-очень важно. Важно, чтобы человек самосохранился. Чтобы душа его не раздробилась. Да, впервые обратился к Гончарову. Всегда внимательно отношусь к выбору материала. Липецкий театр стал для меня родным (таких несколько), потихонечку к нему прирастаю. Для меня было важно поставить Гончарова в связи с необходимостью глубокого чувственного высказывания и ещё важно, что в липецком театре есть замечательный Володя Борисов. Мне кажется, это прям его дело — репетировать и играть Обломова.

Обломов и Штольц

Обломов в исполнении заслуженного артиста России Владимира Борисова предстаёт по классике: ни одно слово из текста Гончарова не изменено, ночная сорочка и панталоны, в которых он живёт в первом акте, специально состарены, как будто он провалялся в них в постели не одну неделю, да и внешний типаж узнаваемо табаковский из фильма «Несколько дней из жизни И. И. Обломова» (12+). Обломов Борисова — очень свой, знакомый уже давно, вообще без диссонансов восприятия.

А кто помнит красавца и умницу Штольца в исполнении Богатырёва, удивится герою Романа Коновалова. Неимоверно зажатый, что подчёркнуто сюртуком-футляром, с несколько деревянной походкой и отточенностью фраз, он предстаёт этаким манекеном, тщательно вырезанным, тщательно сконструированным, и удивительно, что живой.

Ведь подобные люди-манекены, сослуживцы Обломова, уже будут показаны зрителю — в них что-то салтыково-щедринское из «Города Глупова»: заученные фразы, приклеенные улыбки, движение только по заданной траектории, любое отклонение для такого болванчика, будь то диван или просьба о совете, воспринимается как непреодолимое препятствие, сбой в программе.

Две России

Мы помним из школьной программы, что Штольц — пример прогрессивного человека, который способен изменить Россию. И в школе надеялись, что под влиянием Штольца Илья Ильич, как старозаветный богатырь, наконец-то встанет с печи да как начнёт работу работать.

Но Штольц Баргмана односложно скучен. Правда, для современного времени правилен: сколачивает капиталы, с кем нужно любезен, кто ему не полезен, и не заметит даже. Не дай Бог таким менять Россию.

В России Обломова у Баргмана, конечно, всё очень неустроенно: стулья сломаны, бумаги валяются, новогодняя ёлка вот-вот даст корни в мае, а на корабле, что в начале спектакля является частью обстановки, так и не поднимут паруса. Но фоном на стареньком телевизоре идёт передача о какой-то экспедиции то ли к Марсу, то ли для раскрытия тайн океана.

— Мне неинтересен сатирический взгляд на Обломова, — сразу подчёркивает Баргман в небольшом интервью, что дал журналистам в антракте. — Ведь недеяние Обломова, невступление его в жизнь, его бездействие — это и есть действие. Уж лучше вообще не действовать, чем действовать лицемерно. Нельзя сказать, что Обломов — цельный человек, он страдает из-за того, что не может попасть в эту жизнь. Для меня он святой маргинал. Я всех люблю и всем сочувствую. Но я больше всех люблю Обломова. Потому что тоскую в нём о себе. Потому что во мне много Штольца и мало Обломова. Я бы хотел, чтобы было сбалансированно. Я рад, что нам удаётся с артистами преодолеть штампованное отношение к Обломову. Единственное, что может поднять Обломова с дивана — это любовь. И это одна из главных тем. Обломов разбивается о любовь Ольги Ильинской, потому что не может себя изменить.

Несбыточность любви

Ах, как прекрасна Олеся Казанцева в роли Ильинской! Какой завораживающий голос! Она вживую споёт арию из «Нормы» Casta diva. Арию, которая является лейтмотивом мечтаний Обломова: имение, жена, прогулки по тёмным аллеям и вечернее слушание арии. Casta diva — это призыв верховной жрицы друидов Нормы, которая просит богов помочь покарать жадных римлян и освободить родину. В арии есть такие строчки: «Ах! Возлюбленный мой ко мне возвратится, верный первой любви. И против всего мира Стану я тебе защитой».

Но Ольга так и не смогла стать защитой. Эта несбыточность любви так красиво визуально прописана, когда на пустой сцене, где стоит телефон-автомат двое влюблённых объясняются под бесконечным снегопадом из лепестков сирени.

Кто-то в телефоне-автомате увидел отсыл к «Матрице» (18+) — невозможно вырваться, кто-то к «Титанику» (12+) — трагичность любви. Я к фильму «Осенний марафон» (12+) — трагедия невыбора.

Бешеная сценография

В целом спектакль очень интересно выстроен. Художник-постановщик — Елисей Шепелев. Думаю, липчанам особо представлять его не нужно. Достаточно назвать несколько спектаклей, которые он «одел»: «Вечера на хуторе» (16+), «Чудики» (12+), «Дамских дел мастер» (12+). Для Баргмана и Шепелева «Обломов» — вторая совместная работа.

— Полтора-два года назад у меня была творческая встреча в Союзе театральных деятелей, — рассказал о знакомстве с художником-постановщиком Александр Львович. — Он подошёл и сказал: «Я Елисей Шепелев». А я о нём знал, слышал. Я внимательно отношусь ко всем знаковым встречам. Мы с ним работаем и, думаю, уже не остановимся.

Чтобы прочувствовать экспрессию воздействия работы Шепелева, приведу лишь один из отзывов зрителей: «Бешеная сценография».

Работа зрителя

Всё более охалатившийся Обломов — его легендарный халат к концу спектакля уже таких размеров, что в него вместе с Ильёй Ильичом заворачивается и жена его Пшеницына. Страдающая, зашитая во всё чёрное Ольга. Уже не такой деревянный Штольц. Сын Обломова, весело бегающий с отцом. Ниспадающий в финале занавес то ли с храма, то с заветной дворянской усадьбы. Какие зрителю искать параллели, что хотел сказать режиссёр? Баргман категоричен — он хочет, чтобы зритель сам ответил на все встающие перед ним, зрителем, вопросы:

— Я бы не хотел, чтобы зритель, выходя из театра, сразу выходил из спектакля. Пусть зритель чувствует-ощущает-работает на спектакле и после него. Вопрос сохранения своей души сегодня важен для каждого.

И зрители продолжали работать. Обсуждение шло в очереди за пальто, на выходе из театра останавливались и сразу не могли уйти — хотелось сверить ощущения, поделиться чувствами и высказаться.

— Мне понравилась атмосфера, с каким вниманием люди смотрели. На спектаклях, где была, люди очень сильно отвлекались, здесь же всё внимание было приковано к сцене. «Обломова» не читала, но хочется почитать и ещё раз посмотреть. Очень жалко Обломова. Любовь не случилась, — поделилась ученица школы № 37 Любовь Попова.

— Школьный Обломов оставлял о себе негативное впечатление. А здесь оказалось, он вполне был счастлив такой жизнью. Каждый счастлив по-своему. С другой стороны, чем лучше жизнь Штольца: кататься по заграницам, посещать мероприятия. А Обломов взял в жёны вдову с детьми и дал им какое-никакое будущее, — высказала своё мнение Екатерина.

— Были другие ожидания. «Обломов» представляется размеренным, плавным произведением. Думала, будет скучновато. На самом деле спектакль очень хорошо держит ритм. Хотя всё происходит не в ритме Обломова, не в ритме его жизни, при этом сохраняется тягучесть, в которой живёт Обломов. Плюс нестандартные подходы, например, когда с Обломовым путешествует несколько героев, его «мозговые тараканы перебегают» — это зацепило. И, конечно же, сценография, — рассказала выпускница лицея № 44 Мария Полуротова.

— Текст романа сокращён, но сокращён очень хорошо. Остались все ключевые моменты, — поделилась преподаватель русского языка и литературы Галина Меркулова. — А вообще, после этого спектакля жалко всех — и нас, зрителей, в том числе.

Текст: Наталья Горяйнова
Фото: Арсений Босенко