Мы продолжаем публикацию работ победителей и лауреатов городского творческого конкурса «Дорогами мужества», посвящённого 80-летию Великой Победы и Году защитника Отечества.
Александр Гоголев
Победитель конкурса «Дорогами мужества». Номинация «Повесть о настоящем человеке» (рассказы и эссе). Возрастная группа «Взрослые». Диплом I степени.
Почётный гражданин города Липецка. Подполковник полиции в отставке, ветеран органов внутренних дел, бывший заместитель начальника ГИБДД УВД Липецка. Член Союза журналистов России.
Александр Степанович Гоголев родился 15 января 1955 года в селе Карамышево Грязинского района восьмым ребёнком в многодетной семье. Отец Степан Михайлович, фронтовик, участник Великой Отечественной войны, в мирное время всю жизнь проработал механизатором в совхозе. Мама Вера Ивановна растила детей и трудилась на совхозных полях.
С 1977 по 2012 год служил в структурах МВД. При организации городского Управления внутренних дел работал заместителем начальника ГИБДД до увольнения в запас в 2012 году. Дважды досрочно получал специальные звания, неоднократно поощрялся за раскрытие преступлений. За достижение высоких показателей в служебной деятельности награждён медалью МВД СССР «За безупречную службу» I, II и III степеней.
В 2005–2008 годы совместно с настоятелем храма отцом Михаилом (Неровных) восстанавливал церковь Космы и Дамиана. Позже участвовал в строительстве храма святых равноапостольных Кирилла и Мефодия в посёлке Матырском.
Написал цикл статей о сотрудниках ОВД, ветеранах войны и земляках. В 2017 году стал победителем творческого конкурса «Гордость России».
Вдовы России
(Невыдуманная история)
Когда на сельском сходе в селе Казинка в 2005 году решался вопрос о восстановлении церкви Космы и Дамиана среди жителей села стояла женщина в сером платочке. На её лице были следы былой красоты, впрочем, почему были, они есть — на фото. Только глаза цвета спокойных лесных озёр и цветущего льна таили в себе какую-то давнюю и постоянную грусть.
— Это вдова солдата, погибшего под Сталинградом, -сказал батюшка отец Михаил (Неровных). — Перед самой войной обвенчались, а вот семейного счастья не получилось.
Родилась Вера (Лупоносова) в 1914 году в селе Карамышево. Отец, сельский активист, погиб в сентябре 1919-го, когда полчища генерала Мамонтова двигались со стороны Лебедяни.
Вестовой из волости привёз пулемёт и две винтовки и приказал задержать мамонтовцев, когда будут переправляться через реку Воронеж со стороны села Пады. Переодевшись в чистое, отец с братом и племянником расположились у переправы. Разграбив сахарный завод в Боринском, бандиты зверски расправились с сельским активом.
На реке Воронеж между сёлами Пады и Карамышево во время переправы неожиданно заговорил пулемёт. Привыкшие к выстрелам кони всё-таки преодолели брод, и, когда единственная пулемётная лента была израсходована, бандиты убили селян. Перед боем племяннику приказали уйти, он затаился в воде и поведал в дальнейшем о случившемся.
Озверелые казаки прибыли в село, чтобы опознать погибших и расправиться с родственниками. При этом раздавали награбленный в Боринском сахар детям. Однако те в страхе убегали от карателей, никто из сельчан не выдал родственников погибших, не нашлось предателя.
Маленькая Вера смутно помнила, как это было, а мама не пускала их с братиком на улицу.
В селе в те времена растили табак, который сдавали на табачную фабрику в Усмани. Табак сушили на специальных лесах, и однажды мама Веры упала с высоты и сильно ударилась о землю. Инвалид Первой мировой войны фельдшер Грачёв из-за сильного кашля с кровью порекомендовал везти её срочно в райцентр. Но кто повезёт? Мама угасала на глазах.
В хозяйстве имелись две курицы и петушок. Курицу они зарезали и сварили маме бульон. Она сделала один глоточек, обняла деток, поглядела на них глазами, полными слёз, и к утру тихо упокоилась. Вера, хоть и была младшей в семье, но считала себя хозяйкой. По осени убрали с огорода то, что сажали вместе с мамой, и всё то, чем земля в родном краю богата. Но беда снова пришла в их дом. Ванюшка зимой пошёл на речку рыбачить с друзьями и провалился в полынью. Друзья помогли выбраться из протоки, в то время был сильный мороз и много снега. Брат бредил ночью, звал маму, силы покидали его. Так Вера осталась одна.
Однажды в начале лета подъехала повозка, в которой помимо кучера сидела женщина в кожаной куртке и красной косынке.
— Собирайся быстро, поедешь жить в коммуну для детей в Усмани, — сказала она прокуренным голосом, не терпящим возражения. — Хватит тебе голодать!
— Да я и не голодаю вовсе. У меня есть курочка с петушком и огород. Я посажу что-нибудь, да и соседи меня не забывают.
— Собирайся! — прервала разговор дама.
Собрала Вера узелок. Хотела взять мамину икону, но ей не разрешили сделать это. Поехали в сельсовет. Секретарь сельсовета Жемчужников оформил соответствующие документы, и, когда уже собирались к отъезду, подошла уважаемая в селе женщина баба Дуня.
— Куда это ты, Верушка? — спросила она.
Увидев слёзы на глазах ребёнка, сразу всё поняла.
— Пойдём со мной, доченька, будешь у меня жить, — решила баба Дуня судьбу Веры и даже не стала вступать в диалог с представителями власти.
Зашагали дружно к новому дому, следом бежал Верин Шарик, весело оглашая лаем улицы села.
У Дуни был сынок Валентин. Вера знала его по школе. Они быстро подружились.
Шли годы, росла наша красавица. И однажды заметила приёмная мама её сидящей на скамеечке с соседом Стёпой.
— Стёпа — хороший парень и из семьи хорошей, смотри сама, доченька, крута тропиночка, не ошибиться бы, — предупредила она.
Уходя в армию, Степан просил Веру обязательно ждать. Сначала служил срочную. Затем воевал с финнами. Потом с японцами на Халхин-Голе. А она всё ждала, хотя подруги давно повыходили замуж. Но дождалась своего суженого.
В начале июня 1941-го Степан приехал домой. Свадьбу справили всем селом. Тройка лошадей. Статный, красивый жених в офицерской форме. Приёмная мама и сводный брат не могли нарадоваться счастью Веры, но оно было недолгим — война. Приходили письма из-под Смоленска, Минска, Ростова, из Сталинграда пришло письмо радостное: бьём фашистскую нечисть и побеждаем.
Затем пришло письмо-треугольник, где неизвестным почерком извещалось: погиб её Степа под хутором Верхнекумским, а точнее, пропал без вести.
Всю жизнь проработала она то в поле, то на ферме и всю жизнь ждала. Двери её дома всегда были закрыты для сватов. Затем переехала в Казинку, поселилась в стареньком доме и постоянно молилась сначала келейно, а затем в возрождающемся храме села.
Однажды, когда святыня уже была восстановлена, она пригласила нас с батюшкой к себе в дом. Чистота, порядок, на полу старинные деревенские дорожки, в углу старенькая икона в церковной позолоте.
— Мамина икона, с которой я всю жизнь и боль пережила, — сказала она, кончиком платочка вытирая неожиданно появившуюся слезу.
Прошло много времени, я помнил об этой женщине и решился поехать по известному адресу. Рябина, которую она посадила, уже выросла, а на месте старенького дома стоял добротный коттедж.
— Умерла она давно, — сказала мне местная женщина. — Похоронена на сельском кладбище. Найти могилу легко: рябина в изголовье и три больших туи.
Маленький заросший холмик на деревенском погосте, покосившийся крест — вот и всё, что я нашёл на следующий день.
С соседом-сиротой Игорем взяли всё необходимое, убрали поросль, подсыпали землицы, чистого песочка, приобрели гробницу, оградку, столик и скамеечку. Игорь сам изготовил православный крест. Ежегодно мы присматриваем за могилкой, делать это в дальнейшем я завещал Игорю.
Сегодня вдовы солдат СВО не обязательно женщины в чёрном. В большинстве своём это молодые женщины, которые заново учатся жить. Солдаты не уходят, они рядом, их просто обнять и увидеть нельзя.
Вдовы России, мы помним!
ПОСЛЕДНИЙ БОЙ
«Нету звания в бою выше, чем рядовой»
(Витезслав Незвал, «В зале Красной армии мавзолея Праги»)
«Люди, живущие ныне, любите и защищайте Россию, право требовать это я смертью своей заслужил»
Жил когда-то в селе Карамышево Василий Николаевич Фёдоров, по прозвищу Богатырь. Участник Первой мировой войны. Полный георгиевский кавалер, было такое звание в царской России. При этом солдатам, имеющим подобную награду, первыми обязаны были отдавать честь офицеры любого ранга.
Удивительной силой обладал он. Однажды старая совхозная лошадёнка не сумела везти телегу с дровами, так он сам вместо возницы тащил поклажу домой, а лошадка уныло брела рядом.
В те далёкие времена на Руси существовали так называемые кулачные бои. Заезжие цыгане привезли в село своего богатыря помериться силой, накануне он в соседних деревнях одержал несколько побед. В качестве гонорара, кроме чести победителя, выставлялось и ведро самогона, первача.
Супруга Василия Николаевича, хрупкая женщина, с которой он всю жизнь жил в избе-мазанке в нищете и которую называл любовно «воробышек», была категорически против поединка. Но честь села, гонорар, а также бодрая поддержка односельчан сделали своё дело.
Не выпуская изо рта пожизненный атрибут сельского мужика «козью ножку», Василий вышел на бой. Богатыри сошлись. Первому по жребию нанести удар выпало гостю, тот и ударил нашего земляка. Удержавшись на ногах и даже не обронив цигарочку, соперник, недолго приходя в чувства, подготовился к ответному удару.
Увидев налитые кровью глаза, цыганский борец, говорят, это был барон, пал на колени, прося о пощаде, а затем дал стрекача. Под радостные крики земляков Фёдоров шутя схватил коня за узду и вместе с цыганской кибиткой положил на землю.
В связи с полной неграмотностью выполнял любую работу, а в долгие зимние вечера мастерил при лучине рамки для портретов, чинил лодки и строчил лапти. За свою работу с земляков не брал ни копейки, разве что известный деревенский напиток, которым он иногда баловался, несмотря на протесты жены. Починит, бывало, какой-нибудь хозяйке прохудившиеся кастрюли или самовар, та принесёт бутылочку, но он никогда в одиночку не выпьет, пригласит супруга этой хозяйки, и вместе «почаёвничают».
Когда его забирали в 1937-м, он снял справленные недавно сапоги, отдал жене и сказал:
— Трудно тебе будет без меня. Продашь или обменяешь.
Кто-то на Фёдорова настрочил донос, дескать, троцкист и английский шпион. Фёдоров в Воронеже, куда его привезли, сидя в камере, видел, в каком состоянии приводили с допросов заключённых, решил схватиться с чекистами, когда вызовут, подготовился к последнему бою.
На допросе задержанного спросили о Троцком, об Англии и почему он расписывается крестом. Помощник оперуполномоченного младший сержант, проводивший расследование, в качестве доказательства представил фото, где он рядом якобы с английским офицером. Это фото украла у него соседка и передала куда следует. Руководитель судебной тройки, сам участник Первой мировой, пояснил, что на фото серб, в то время наш союзник, а не враг. Поняли, что Фёдоров — случайный человек в политике. Утром на суде задали те же вопросы и отпустили домой.
Пешком из Воронежа, не имея ни гроша в кармане, он дошёл до Боринского и, несмотря на то что был ноябрь и река Воронеж по берегам была в наледи, переплыл её и постучал в дверь к своему «воробышку».
Наступил 1941-й. Война быстро докатилась до наших краёв, уже шли бои в Тербунах. Дед Василий несколько раз ходил в военкомат, даже бороду сбрил, чтобы казаться моложе. Не взяли, шутили, что формы солдатской нет на такого гиганта.
— Иди, дед, домой и командуй там женским полком, — отшутился военком.
— Уйду в партизаны, если придут германцы, — говорил герой Первой мировой молящейся перед святым образом жене. — Померюсь с ними ещё раз силою.
В селе остались только женщины и дети, дед стал для них и полководцем, и помощником, и защитником.
На сенокосе отбивал и точил косы. А по ночам, закинув на плечо берданку, вселял уверенность в односельчан — бродил по селу.
Немецкие самолёты часто пролетали в наших краях, бомбили Липецк и Грязи. Однажды три «юнкерса», зловеще урча моторами, появились в небе.
Вдруг из облаков неожиданно свалился на неприятеля наш «ястребок», и от первых его выстрелов один «юнкерс» сразу же взорвался. Остальные в панике начали сбрасывать бомбы на луга, пытаясь скрыться. Загорелся и второй «юнкерс», из которого выпрыгнули два лётчика с парашютами. Ветром парашютистов отнесло за реку, в сторону села Пады, где они и были схвачены.
Рядом с селом есть ручей, оборудованный мостиком, и, чтобы попасть на луг, надо обязательно воспользоваться мостушкой.
Вечером с покоса возвращались косари, увидели на деревянном мостике неразорвавшуюся бомбу. Упрямые быки, запряжённые в повозку, никак не хотели по воде обходить смертельную железяку. Придя домой, старик взял лом, лопату, фонарь «летучая мышь» и засобирался на луга. Поняв, в чём дело, супруга запричитала:
— Не ходи, молю ради Бога, пусть власть разбирается.
— Где она, власть? — вздохнул старик. — Война рядом, не ровён час, кто-нибудь в ночи налетит на бомбу, скотина наступит или ребятишки пошалят.
«Воробышек» противилась.
— Ну, будет тебе, мать, не плачь, — утешал её старик. Скрученными от времени пальцами вытер слезу на морщинистой щеке дорогого ему человека, которого в долгой своей жизни ни разу не обидел и впервые за последние 50 лет неумело обнял и прижался к её лицу.
Всю ночь он копал рядом с бомбой яму, чтобы успеть до того, как погонят скот на пастбище и пойдут на луг косари.
Село уже просыпалось, и улицы наполнялись привычным шумом. Поддев бомбу, старик столкнул её в яму…
Хоронили его всем женским полком. Школьники смастерили гроб, вырезали из дерева звезду на памятник. Чуть сзади, за гробом, вытирая кончиком платка глаза, которые уже не источали слёзы, чуть всхлипывая, шла его верная жена.
Когда подошли к кладбищу, женщины подняли гроб на плечи в знак уважения к тому, кто был защитой и опорой в трудное время.
А через несколько дней, во время жатвы, не стало и «воробышка». Держа иссохшими руками ржаной сноп, присела она на васильки средь рядов пожелтевшего хлеба и тихо упокоилась.
Детей у них не было, и могилки со временем затерялись. Но сохранилась народная память. Стараниями главы сельской администрации и благодарных земляков в центре Карамышево установлен памятник, где среди имён односельчан-фронтовиков золотом на граните выбито имя героя, который погиб в возрасте 82 лет летом 1942 года, защищая своё Отечество.
«Если пал человек, чтобы жизнь сохранить другим, значит, верно он жил, значит, умер не зря» (Витезслав Незвал, «В зале Красной армии мавзолея Праги»).