Старший следователь-криминалист Михаил Кузнецов восстановил свою родословную и изучил историю предков, которые на протяжении 400 лет защищают Россию.

Мало кто вспомнит своих родственников дальше прадедушки с прабабушкой. Старшему следователю-криминалисту липецкого следкома полковнику юстиции Михаилу Кузнецову и его отцу всегда хотелось знать, кем были и чем занимались их далёкие предки.

До восьмого колена

— Во время учёбы в воронежском университете, — рассказывает полковник, — однокурсниками были ребята из Армении и Дагестана, и они бравировали тем, что знают свой род на несколько поколений.

Кузнецов тоже с детства интересовался своими предками, но тогда о них были скудные сведения. Ещё в школьные годы вместе с мамой сделали альбом с фотографиями, нарисовали родовое древо. Этот альбом будущий полковник юстиции показал на фестивале, посвящённом памяти предков, где выступил с докладом о них.

Для человека, который изучает свои корни, полезной была традиция перед Пасхой приводить в порядок могилы дедушек и бабушек на кладбищах в сёлах Малинино и Большой Мечек, где похоронены родственники по отцовской и материнской линиям. По сложившейся традиции там собирается многочисленная родня Кузнецовых, и, конечно, все рассказывают, где кто лежит, кто кому кем приходится, то есть разговоры идут о роде, которому уже не одно столетие.

Полное описание рода Михаила Кузнецова по просьбе его отца сделал в своей книге «Грани нашей жизни» академик капитан первого ранга писатель Анатолий Березнев.

— Сегодня смело могу сказать, — делится Кузнецов, — что с маминой стороны знаю своих предков с 1721 года, а со стороны отца — с 1622-го.

Родовая ветка семьи идёт от Кузнецова, которого все в селе звали Сомкой (по документам Самоха). Он приехал в Малинино из Сибири. Работал там на угольных шахтах, скопил деньги и перебрался в Россию, как тогда сибиряки называли ту часть страны, что лежит за Уралом. У него через плечо была широкая синяя, как татуировка, полоса — он тянул на лямке вагонетки с углём, лямка стирала кожу в кровь, в раны врастала угольная пыль, и её уже ничем нельзя было отмыть. Он и дал жизнь малининским Кузнецовым.

Защитники Отечества

К одной из глав родословной Михаила Кузнецова Анатолий Березнев взял строфу из стихотворения Кима Рыжова «Моя Россия»:

Я горжусь таким уделом,
Что судьбу с тобой делю.
Я тебе, Россия, делом
Докажу любовь свою.

Эти слова мог сказать каждый из рода Кузнецовых. Делом, которым они доказывали свою любовь к Родине, было защищать русский народ на войне и в мирной жизни, стоять на стороне добра и всячески помогать людям. Среди предков полковника юстиции немало людей в погонах, о чём он когда-то даже не догадывался.

— У меня папа агроном, мама — учитель математики, — говорит Михаил Кузнецов. — Когда в своё время я пришёл работать в прокуратуру, не знал, что в нашем роду было немало военных. Думал, почему ношу погоны? А когда прочитал нашу родословную, понял. В прошлом году я был в Музейно-храмовом комплексе Вооружённых сил России в Кубинке и впервые увидел фотографию своего дедушки, маминого отца, в военной форме — он начинал служить рядовым, а с войны вернулся младшим лейтенантом. Старший брат моего дедушки был майором. Бабушкин родной брат, дедушка Вася, оказывается, был капитаном КГБ и служил в Казахстане. Я знал его всю жизнь как учителя истории и даже представить не мог, что он носил форму. А в Кубинке увидел его фотографию с капитанскими звёздами. Тогда начал понимать, почему я дослужился до полковника. Видимо, в генах это заложено — значит так надо.

От Первой мировой до Великой Отечественной

Одним из первых в их роду, кто с оружием в руках всю жизнь защищал Россию, если не считать тех, кто во времена старинные оборонял русские рубежи от набегов кочевников и воевал в народном ополчении в 1812 году, был родной брат бабушки Кузнецова Василий Демьянович Ракитин. Он закончил приходскую школу, потом Задонское уездное училище, в армии отучился в полковой школе младших командиров и ещё до Первой мировой стал унтер-офицером.

Как рассказывал в книге Анатолий Березнев, эскадрон, в котором служил Ракитин, наступал на хорошо укреплённые позиции немцев под городом Гумбиннен (первое сражение на Восточном фронте Первой мировой войны в августе 1914 года во время Восточно-Прусской операции. Соотношение сил перед сражением было не в пользу русской армии, но немцы отступили. — Прим. ред.). Во время атаки погиб сотник, который командовал эскадроном, Ракитин взял командование в свои руки, завёл сотню во фланг противника, обратил его в бегство, ворвался в город и удерживал позиции, пока не подошли основные силы его полка. За это Василия Демьяновича Ракитина наградили Георгиевским крестом.

После революции он командовал сначала отрядом красногвардейцев питерского судостроительного завода, потом эскадроном кавалерийского пролетарского полка. В 1936-м воевал в Испании. Перед Великой Отечественной служил начальником Ленинградского командного военного училища. К этому времени он был уже комбригом, что соответствует званию полковника. Когда в 1940-м вышел в запас, маршал Ворошилов прислал ему письмо, в котором говорилось: «Многочисленные ранения подтверждают Вашу готовность не жалеть крови и самой жизни в борьбе с врагами Отечества».

В начале 1941-го устроился работать учителем истории в одну из ленинградских школ, а в июне 1941-го Василия Демьяновича назначили военным комиссаром Ленинграда. Он умер в 1942-м от недоедания прямо за рабочим столом.

На фронт

Ещё один из предков, Василий Самойлович Кузнецов, в 1941-м служил на границе с Турцией, которая была союзником Германии и готовилась к вторжению на территорию СССР. Писал рапорты, чтобы его перевели на фронт, но начальник заставы сказал, чтобы он не переводил зря бумагу — его фронт и передовая линия здесь, на пограничной реке Чорох.

Такая же примерно история у лётчика, командира эскадрильи Ивана Ивановича Дудова, предка по материнской линии. Сначала он попал в жернова войны. В 1942-м на нём уже не было живого места от ран, поэтому его перевели на преподавательскую работу в лётное училище. Он повозился с курсантами, решил, что нельзя больше отсиживаться в тылу и начал заваливать командование рапортами, чтобы его вернули на фронт. Начальник училища вызвал его к себе в кабинет, отчитал как следует и тоже сказал, чтобы он не переводил бумагу — фронта с его госпитальными справками ему больше не видать.

Огненные рейсы

Иван Самойлович Кузнецов до войны строил Комсомольск-на-Амуре, выучился там на помощника машиниста паровоза и водил грузовые поезда по Транссибирской магистрали. У машинистов во время войны была бронь, их на фронт не брали, но Иван Самойлович добился, чтобы его перевели на так называемые «огненные рейсы», и всю войну возил на прифронтовые станции технику, боеприпасы и топливо. Эшелоны при подходе к фронту почти всегда бомбили, и стоило бомбе, например, попасть в вагон с боеприпасами, от всего эшелона вместе с паровозом осталось бы, как говорится, мокрое место. После войны корреспондент «Гудка» брал интервью у Ивана Самойловича, и тот сказал, что четыре года он провёл на пороховой бочке.

Высокая цена

Но это про тех, кто выжил. Вообще же, когда читаешь родословную Кузнецова, видишь, какую дорогую цену заплатил его род за Победу в Великой Отечественной войне.

— По папиной линии, — рассказывает Кузнецов, — с войны никто не вернулся. Все, кто ушёл на фронт, погибли. А по линии мамы ушло на войну очень много мужчин, а вернулись только трое.

Это не считая тех, кто погиб не на линии фронта. Акулина Ивановна Дудова, родственница Кузнецова со стороны матери, ещё до войны уехала на торфяные разработки под Ленинград и там умерла от голода во время блокады. У неё была старшая сестра Мария Ивановна. Во время блокады она работала на строительстве оборонительного рубежа, копала противотанковые рвы, заболела и тоже умерла. Одной было 27 лет, другой — 32.

Вернуть солдата матери и детям

Есть среди предков Михаила Кузнецова человек, который, как пишет Березнев, был на войне, но «не ходил в атаку, не дрался в рукопашных схватках, не подрывал танки — он делал большее: возвращал к жизни раненых советских воинов, возвращал их Родине, матерям, отцам, жёнам, детям». Это родной дед полковника — Михаил Иванович Дудов. До войны он окончил Усманскую медицинскую школу и на Забайкальском фронте был военфельдшером. Как вспоминал Михаил Иванович, врачи работали тогда в полевых госпиталях, пока не упадут от усталости.

В 1946-м лейтенант медицинской службы Михаил Иванович Дудов вернулся домой. 15 лет трудился доктором в селе Малинино и ездил по соседним сёлам. Пишут, что за эти 15 лет на его участке была нулевая детская смертность. В справке, подготовленной в 1952 году для Сталина, сообщается: в конце 1940-х-начале 1950-х из 1 000 младенцев от 85 до 95 умирали, не дожив до годовалого возраста. А у Дудова никто не умирал.

Вернуть в строй

Полковник юстиции Михаил Кузнецов продолжает разыскивать информацию о своих предках. Благодаря чему они, можно сказать, возвращаются в строй и продолжают жить. В колонне Бессмертного полка Михаил Кузнецов проносит пять портретов своих предков: четверо защищали Россию во время Великой Отечественной, один — в Первую мировую.

Текст: Виктор Унрау
Фото: Сергей Паршин