В ночь с 14 на 15 октября исполнилось 210 лет со дня рождения Михаила Лермонтова.

Фантастическим кажется, что на малом участке Черноземья, который составляет лишь три процента европейской территории, родилось по меньшей мере двенадцать классиков русской литературы. Александр Сергеевич Пушкин и Михаил Юрьевич Лермонтов корнями-предками также уходят в липецкую землю.

Однако в Кропотове поэт нас не ждёт

Кропотово, село Становлянского района, родовое имение Лермонтовых, — сегодняшнее рукотворное белое пятно на литературно-культурной карте России. А ведь здесь бывал сам Михаил Юрьевич Лермонтов.

В становлянской земле прах его отца, родственников и тех людей, о ком думал поэт, с кем был знаком и дружен. В Казанской церкви села Васильевка венчались родители гения России.

Ничего здесь не оставило время, и частицы непосредственной драгоценной памяти о поэте были уничтожены: даже дуб с вензелем «Л», собственноручно вырезанным на стволе Лермонтовым, не склоняется и не шумит, а бесславно спилен. Но культура в наше время удерживает свой окоп, ведя тяжёлые арьергардные бои.

О поэте, который, как дух, вышел из липецкой земли, наша земля помнит. Научная общественность, работники культуры не оставляют мечты восстановления родового имения Лермонтовых. Ведь сохранились у потомков его рода фотографии дома в Кропотове, есть и чертежи строений. Всё есть, нет только усадьбы Лермонтовых.

Помню, как в прошлую юбилейную дату, 105-летие поэта, доктор филологических наук Владимир Андреев, приехавший из Мичуринска на конференцию в Липецк, рассказывал, как идёт восстановление музея-усадьбы «Мара» своего земляка, поэта Евгения Баратынского.

Учёный был инициатором этого дела, а усадьба находилась в разрушенном состоянии. Тогда он и представители липецкой науки подписали коллективное письмо на имя губернатора Игоря Артамонова с просьбой посодействовать хотя бы началу восстановления лермонтовского Кропотова в Липецкой области. Ведь литературным, художественным, краеведческим этот вопрос является только по форме, а по существу — это вопрос мировоззрения, этики, морали.

Приписанный Лермонтову пасквиль

Пожалуй, Танталу было легче, чем потомкам и почитателям сохранить и саму литературную память о Лермонтове от забвения и откровенной фальсификации. Чего стоит оскорбительная клевета, которая вливалась в головы школьников о якобы лермонтовском стихотворении «Прощай, немытая Россия» как о «вершине поэтической лирики поэта». Всего лишь восемь хрестоматийных строк:

«Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.
Быть может, за стеной Кавказа
Укроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей».

Это стихотворение вышло спустя 46 лет после смерти Лермонтова. 46 лет по тем временам — это целая жизнь. Видимо, чтобы добавить правдоподобия, была сочинена история о том, что Лермонтов прочитал стишок какому-то человеку, и тот его прямо сходу запомнил и хранил в себе, держа в тайне, десятилетиями!

Вставить в школьную программу под именем Лермонтова этот фальсификат могли только люди, ненавидящие Россию. Но они не учли то, что Лермонтову нет равных среди поэтов в филигранной точности: метрике стиха, фактах, лексике, красках и чувстве композиции (Лермонтов был ещё и основательным художником, оставившим нам около 500 образцов своего художественного творчества).

Однажды моему знакомому, кандидату математических наук Владимиру Калинину из Минска, поступил заказ из Института языкознания — провести программный (компьютерный) анализ языка поэтов и писателей.

— Я увлёкся Лермонтовым, когда писал программы анализа метрики стихов, — рассказывал Владимир Семёнович о своей работе. — Поэт поразил меня разнообразием метрик и неукоснительностью следования выбранной метрике. В этом ему в русской поэзии нет равных! И тогда у меня возникла мысль: стихотворение Лермонтова «Прощай, немытая Россия…» не вяжется с остальными сочинениями Михаила Юрьевича. Я посмотрел примечания. Оказалось, автографа этого стихотворения нет. И Лермонтов нигде не использует слово «паша» по отношению к царским чиновникам. И нигде не употреблено словосочетание «немытая страна». То есть мы видим два уникальных выражения в одном коротком стихотворении, которые совсем не вяжутся с остальным лермонтовским творчеством.

Я согласна с учёным-математиком. Словарь языка поэта может быть обширным, но он не меняется. Более того, Лермонтов, скрупулёзный в деталях, ссылаемый на Северный Кавказ, не мог написать, что едет «за хребет Кавказа», то есть в Закавказье. Есть и более существенный аргумент. Жандармские «мундиры голубые» при жизни Лермонтова были синими, а голубыми они стали уже после смерти поэта. Мог Лермонтов, поэт и художник, так ошибиться с цветом только для того, чтобы подобрать рифму к слову «Россия»?

Лермонтов не мог, зато выражение «мундиры голубые» любил употреблять поэт-сатирик Дмитрий Минаев, написавший пародию на лермонтовского «Демона». И, наконец, самая главная деталь — Лермонтов, хоть и происходил от наёмного шотландца Лермонта и знал в совершенстве пять языков, был русским во всём. А у русских существует определённый предел по отношению к матери-Родине, который ни при каких условиях не переступают.

Персонаж из Задонска

Однако есть открытия, которые были едва ли возможными, если бы за творчество Лермонтова не взялись липецкие художники. Всё началось с любви к лермонтовским текстам, с желания дойти до сути одного портрета.

Кандидат педагогических наук, доцент Института культуры и искусства ЛГПУ Татьяна Бербаш иллюстрировала книги Лермонтова.

Чтобы добиться точности образа, любой иллюстратор опирается на портретную характеристику, данную самим писателем, и всегда интересуется, нет ли прообраза у персонажей. Начиная работать над «Тамбовской казначейшей» Лермонтова в 1978 году, Татьяна Ивановна пыталась прочувствовать сердцем и пером героев поэмы. Ездила в Тамбов, но город не раскрывался поэтической стороной, и она уехала в Пятигорск к Домику поэта, где хранитель лермонтовского музея показал ей портрет неизвестного улана и попросил найти его историю.

Портрет этот прибыл в далёком 1939 году в Пятигорск от липчанина В. И. Жукова с подписью на посылке: «Портрет маслом улана Чирикова, товарища молодости М. Ю. Лермонтова, прострелен в одном месте». В посылке также была пачка писем брата М. Ю. Лермонтова, И. Н. Лермонтова, фотокопия акварели Е. Н. Жуковой, урождённой Чириковой, разбитое блюдце с гербом Чириковых, принадлежащее М. Ю. Лермонтову, книжечка стихотворений В. И. Жукова.

Какое отношение имели Чириковы и Жуковы к Лермонтову? Кто такой улан Чириков, изображённый на портрете присланной из Липецка посылки? Никто не знал ответы на эти вопросы. И подробно — по пуговке, звёздочкам, цвету мундира, лацканам, приборным цветам — Татьяна Ивановна изучала изображение улана. Годами работала в архивах области, разыскивая биографические сведения. Упорная работа принесла результаты, которые можно резюмировать так: на портрете изображён Чириков Павел Николаевич, задонский уездный помещик, бывший штабс-ротмистр в отставке.

Но соединить несоединимые части биографии улана Чирикова и текста «Тамбовской казначейши» 12+ помог случай. Сначала напомним анекдотическую историю, вдохновившую поэта написать «Тамбовскую казначейшу» 12+.

Картёжник и мот Александр Голицын проиграл в карты свою жену княгиню Марию Гавриловну графу Льву Кирилловичу, сыну гетмана, меценату. После такого казуса произошёл развод и замужество проигранной жены при живом муже. В свете, как ни странно, осуждали не мужа, а жену, осмелившуюся выйти замуж да ещё и быть счастливой во втором браке с графом-меценатом. Все пересуды пресёк Александр II, пригласивший потанцевать на балу Марию Гавриловну, публично назвав её графиней. Александр Голицын был нисколько не в обиде и продолжал бывать доме своего приятеля и своей бывшей жены.

Как эта история связана с липецким портретом? Татьяна Ивановна имела предположения, основанные на детальном анализе, что улан Гарин, герой поэмы, и задонский ротмистр в отставке Чириков — одно лицо: именно его внешность, история юности, характер и отношение к жизни взяты в поэму Лермонтовым, приезжавшим в Задонск.

С этими мыслями художница пришла в дом двоюродной праправнучки Лермонтова, Людмиле Александровне Парахиной, жившей тогда в Липецке (умерла в сентябре 2020 года. — Прим. автора). Она-то и вспомнила, как в детстве читала в саду у своей бабушки заданную в школе «Тамбовскую казначейшу» 12+.

— Нравится? — спросила бабушка.

— Не очень.

— А ведь Гарин нам роднёй доводится.

— Как это? 

— Да он родной брат моей бабушки. Только настоящая фамилия у него Чириков…

Тут Татьяна Ивановна дар речи потеряла:

— Как же так? Почему вы ничего об этом не говорили никогда?

— Да вы и не спрашивали у меня, всё о Лермонтове да о Лермонтове, а о Чирикове — никогда. Всё чириковское хранилось у Жукова, он общался с моей бабушкой. Вещи его он отдал в музеи.

Сама Людмила Александровна за год до ухода из жизни успела передать лермонтоведам в Липецке фамильные ценности, бережно хранимые потомками: хлопчатобумажные салфетки с вышитыми вензелями «Л» и «L». В доме Лермонтовых, да и сам поэт, любили вензеля.

Текст: Светлана Чеботарёва
Фото: сайт музея «Домик Лермонтова», ruskontur.com, ЛГПУ имени П.П. Семёнова-Тян-Шанского
Иллюстрации Татьяны Бербаш
Видео: vk.com/dal_oleg_ivanovich