В историко-культурном музее «Городская управа» можно увидеть метаморфозы свадебной моды.

Одно и то же свадебное платье так же неудобно надеть дважды, как невозможно войти в одну и ту же реку. Оттого и ценен этот наряд, и образ создаётся щепетильно, отражая индивидуальный стиль каждой пары. Вместе с тем свадебная мода соотносится с модой времени, поэтому по платьям и вуалям, костюмам, строгим галстукам или бабочкам можно судить о стилях эпох с точностью до 10 лет.

Сохраните семейный альбом

Музей «Городская управа» заинтересовался не только эволюцией свадебного наряда. Свадебная мода — это лишь один аспект большого проекта «Семейный альбом», получившего поддержку фонда «Милосердие» в рамках программы «Стальное дерево-2024».

Смысл проекта — сохранить семейный альбом, чтобы вспомнить самим и дать возможность детям, внукам и последующим поколениям познакомиться с летописью собственной семьи в фотографиях и взять то лучшее, что было. Мы ведь всегда надеемся, что следующее поколение будет жить лучше.

В музее в рамках проекта поздравили юбиляров семейной жизни, сохранивших супружеские отношения на протяжении 50 и более лет (номинация «Золотая свадьба»). Желающие поделились личными историями (номинация «Семейные воспоминания»). А в конце сентября состоится ролевая игра в здании музея — бывшем особняке больших купеческих семей Хренниковых, Небученовых и Болховитиновых.

— Надеемся, что наш проект поможет по-другому взглянуть на семью, — рассказывает заведующая музеем «Городская управа» Ирина Сулина. — Мы почему-то думаем, что наши дети или внуки сами узнают историю семьи или уже знают её по умолчанию, поэтому в суете забываем рассказать, как жили их предки, как трудились, чем дорожили. И это уходит. Но если мы вместе посмотрим альбом с семейными фотографиями и скажем: вот твои дедушка, бабушка, они были людьми, достойными уважения и подражания. И ты должен быть таким человеком.

Как добывался наряд подвенечный

В музее можно узнать о традициях наряда новобрачных 1970–1980—1990-х и нулевых годов.

— В советские времена, особенно в 1970-е, в моду вошёл кримплен, — говорит о свадебных трендах Ирина Сулина. — Но достать отрез именно белого кримплена было нелегко. Люди ездили за этой тканью в Москву, старались добыть её через знакомых.

В нулевых годах невесты могли отходить от стандартов, используя и другие тона свадебного платья, а советские девушки шли в загс только в белом. Белый в русской традиционной символике всегда означал чистоту и истину. В противоположность, кстати, китайской традиции, где белый считается цветом траура.

— И вот счастливая невеста купила-таки кипенно-белый кримплен, к которому в тон полагалась такая же молния, — делится одной из свадебных историй семидесятых Ирина Сулина. — Однако белых молний в магазинах не оказалось. Пришлось взять жёлтую и долго обесцвечивать её белизной, чтобы она стала одного тона со свадебным нарядом.

О том, как ударял дефицит по образу жениха, также рассказывала Ирина Сулина:

— Невеста желала видеть своего жениха на свадьбе непременно с галстуком-бабочкой. Но редкого аксессуара в магазинах не было. Тогда швея выпорола часть подкладки пиджака новобрачного и сшила из неё заветную бабочку.

Белое платье, белая фата

В Советском Союзе многие женщины умели шить. Но свадебное платье — одежда особая, поэтому чаще всего его доверяли профессиональным портным. Из историй и свадебных фотографий, собранных музеем, узнаём, какие ателье в Липецке считались лучшими. Высшего разряда ателье располагалось на улице Плеханова, где сейчас находится областное управление социальной политики.

Ну и наконец главный познавательный интерес: как менялась свадебная мода в советское и раннее постсоветское время? В 1960-е годы, судя по представленным фотографиям, невесты предпочитали укороченные платья. Их можно было надеть не только на роспись в загсе, но и на любой праздник после. Недлинная фата крепилась на причёску типа «бабетта» либо сверху на завитые короткие волосы невесты.

В семидесятые фаворитом невест стал уже упомянутый кримплен, но шили платья и из гипюра. Они длиннее наряда шестидесятых, фата невесты также опустилась чуть ниже, неизменным остался всё тот же белый цвет.

Платье красиво облегает фигуру, пышность юбки минимальна. Среди вырезов и воротников наряда невесты лидирует треугольный вырез-мыс или же воротник-стойка. И никаких декольте. У женихов конца семидесятых — модные белые рубашки с длинными острыми воротниками, широкие брюки а- ля стиляги.

Восьмидесятые привнесли новое веяние на голову невест: традиционный венок, к которому крепилась фата, потеснился белой свадебной шляпой, украшенной искусственными цветочками, с большими полями.

Те же белые платья — лаконичные и торжественные, преимущественно с короткими рукавами, даже если свадьбы игрались зимой. Перчаток найти было сложно, поэтому невесты стоят на фотографиях с голыми руками.

В девяностые венок с фатой вернулись. И появились пышные кринолины на обручах. По признаниям невест, они доставляли неудобства при ходьбе и сидении за столом, зато выглядели поистине празднично. Конец девяностых ознаменовался модой на большие подплечники. Эта тенденция отразилась и на свадебных платьях.

А двухтысячные и последующие годы можно смело характеризовать эпохой декольте и оголённых плеч в свадебной моде. В причёсках преобладают залитые лаком, обрамляющие лицо локоны, фата крепится к забранным в пучок волосам. В это же время меняется и мода на одежду жениха. Нередко тёмные тона уступают место светлым, а то и вообще встречаются женихи в одежде принцев — в костюмах белого или кремового цветов.

И в пир, и в мир

Алексей Жиганов с супругой — участники музейного свадебного конкурса. Говорит, что, познакомившись с будущей женой, встречались полгода, подали документы в загс. Шёл 1985 год. И они стали одними из последних молодожёнов, которые заключили брак в загсе на площади Революции. Затем он закрылся.

— Цели специально покупать свадебный наряд у нас не было, — рассказывает свою историю Алексей. — Платье жене сшила тёща с расчётом на то, чтобы потом можно было его куда-то надеть. А у меня был костюм, пошитый в небольшом ателье на углу улиц Первомайской и Пушкина. Там работал модный в ту пору закройщик — то ли армянин, то ли еврей.

Свадьба наша состоялась во времена горбачёвского «сухого закона», поэтому спиртное отцу пришлось искать по всему городу. Купил в магазинчике в районе 10-й Шахты две бутылки шампанского. Запомнилось то, что в одной бутылке оно оказалось нормальным, а в другой — кислым. И ещё помню, что тогда в традицию родителей входило дарить определённые подарки молодожёнам. От родителей жениха — шифоньер и кровать, а с родителей невесты причитались ковёр и шторы. В то время появились в свободной продаже катушечные вертикальные стереомагнитофоны. По цене они стоили одинаково с коврами. Я сказал невесте: «Если тёща будет подарок покупать, то пусть вместо ковра лучше магнитофон нам купит». Но тёща настояла: «Ковёр — и всё! Как же к вам гости придут и увидят, что у вас ковра нет на стене?» Так что остались мы без магнитофона тогда. А вообще не в платьях, не в магнитофонах и коврах счастье. И я считаю неправильным, когда пишут, что семейная жизнь — это труд. Для кого она труд, те расходятся. Труд — это работа. Если человек устаёт от работы, он приходит домой отдыхать. Но если семья — труд, то получается, что он идёт отдыхать из дома на работу? Мы живём с женой 26 лет, у нас двое детей, двое внуков. Семья не труд, а взаимоуважение и любовь, которая «никогда не перестаёт».

Коралловая история любви

Родители липчанки Татьяны Манюгиной тоже оказались участниками конкурса свадебной моды:

— Мою маму Елену Петровну Манюгину, тогда Селиванову, по окончании учёбы по распределению отправили в Ригу. Поначалу она много гуляла, любуясь старым городом. В одну из таких прогулок к ней подошёл парень с белыми хризантемами и спросил, где находится нужная ему улица. Это был мой папа, он шёл на свадьбу к своему другу и город на самом деле знал хорошо. Мама тогда пожала плечами, сказав, что не может ничем помочь, потому что в Риге недавно. На что папа ответил: «Давайте я сам покажу вам эту улицу» — и подарил ей эти цветы. Так начался их роман. Удивительно то, что они оказались земляками: папа был из Липецка, а мама — из Добринского района, из села Лебедянка.

Мама ещё несколько месяцев работала в Риге, а потом вернулась домой. Папа поехал к её родителям, чтобы попросить руки их дочери. В 1989 году у них состоялась большая, весёлая свадьба, потому что все знали: женится сын профессора политехнического института. Костюм папа покупал в Москве, а мама дорогое, из французского атласа, платье — в Риге. На голове — шляпка, очень красивая, таких в Липецке не было, тоже из Латвии. Только на фото мама стоит не очень довольная. Был слякотный февраль, и её обрызгала проезжавшая мимо машина. В браке мои родители живут 35 лет. Этот срок называют коралловой свадьбой. У них родились 10 детей и 10 внуков. Жили мы, дети, всегда во внимании и родительской любви. И сейчас, когда собираемся все вместе, нам так тепло и здорово друг с другом!

«Настоящее» и «волшебство»

Я записывала истории, рассматривала свадебные фотографии людей, которые старше на одно, два, а то и три поколения, и постоянно просилось словосочетание «настоящее волшебство». Даже так, по отдельности: «настоящее» и «волшебство». Настоящее — потому что есть в этих людях не придуманное, не наигранное, а естественное и большое, что мы часто теряем или вообще уже потеряли. А волшебство — это доброта, умение понимать других, радость общения с близкими людьми, которые приходят на помощь тогда, когда она нужна. Когда все вместе и любят друг друга. Когда всё получается и любые препятствия, и даже беды, можно преодолеть.

Пишите письма, господа

Ирина Сулина, заведующая филиалом Липецкого историко-культурного музея «Городская управа»:

— Мне кажется, важно сохранять семейные альбомы, именно бумажные фотокарточки, ведь электронные фото легче утратить. Хорошо бы возродить традицию рукописных писем, а не коротеньких сообщений в мессенджерах со смайликами, как мы сейчас привыкли общаться. У нас есть такая семейная история, когда молодые люди увиделись один раз, познакомились, жили в разных городах, писали восемь месяцев письма друг другу. И девушка получила предложение выйти замуж в письме. А до того момента было много писем, в которых можно было понять не только, что человек делает, но и как, что он думает. Это отнюдь не ретроградность — в письмах действительно передаётся душа, поэтому виднее люди. И потом письма сохраняются на долгие годы как семейная реликвия.

Текст: Светлана Чеботарёва
Фото из архива музея «Городская управа»