Пианист, композитор, доцент и главный дирижёр симфонического оркестра Саратовской консерватории, создатель Поволжского камерного оркестра к 37 годам добился многих достижений

К 37 годам у Михаила Мясникова много достижений и ещё больше желаний. Среди которых — сделать так, чтобы симфонический оркестр Липецкой филармонии стал одним из лучших в стране. И в начале этого пути — подготовка к выступлению на выставке «Россия» на ВДНХ.

Подготовка к юбилею области

— Михаил Вячеславович, вы только недавно приехали в Липецк, а уже вместе с оркестром будете представлять его на ВДНХ. Что вы как музыкант вкладываете в эту программу?
— Любой регион — это люди и география. Мы говорим о Хренникове как о великом земляке, который внёс огромный вклад в культуру страны. Но остановиться только на этом композиторе было бы узконаправленно. Родилась параллель с его учениками и современниками, поэтому будет звучать музыка Овчинникова, Александра Чайковского, Шостаковича, Хачатуряна. Эта программа интересна тем, что отобразит огромный спектр музыки, разных жанров, где всё равно незримой нитью пройдёт имя Хренникова, потому что мы играем и его песни, и его симфонические произведения.

— Можно сказать, что программа подбиралась с тем расчётом, чтобы наиболее выгодно показать оркестр?
— Понятно, что такая стратегия есть, и понятно, что мы бы не взяли сейчас симфонию Малера, пока это рано. Но мне важно, чтобы было интересно и оркестру, и публике.

Общий интерес

— Что, в вашем понимании, значит «интересно оркестру»?

— Когда он сможет вырасти на этом произведении, сделать шаг вперёд. «Праздничная увертюра» Шостаковича — довольно виртуозная пьеса, где задействован большой симфонический оркестр. В этой программе есть пьесы, над которыми надо поработать, например «Вальс» Овчинникова, как много там контрапунктов в основной теме,
и разобраться в этом — серьёзный мыслительный процесс.
— Лично для вас какое произведение самое интересное?
— Не могу сказать, что мне что-то интересно, а что-то нет. На мой взгляд, это дилетантский подход, а я всё-таки профессионал. И я люблю ту музыку, которую дирижирую.

— А было что-то, что вас удивило?

— Да, это «Дифирамб» из «Трёх пьес для скрипки и оркестра» Хренникова — потрясающая пьеса, я не знал этой музыки. Интересно написано, и это очень хорошая музыка. Мне оказался близок «Вальс» Овчинникова. Нравится, как возникает этот вальс и как он уходит. Там целая история, это не просто жанровая пьеса, это близко к вальсу Равеля. Тот же «Стан Тамерлана» я прекрасно знал, мы знакомы, дружны с Александром Владимировичем Чайковским, люблю его музыку, играл её много. Понятно, что «Гусарскую балладу» и песни Тихона Николаевича мы все знаем.

Профессиональный подход

— Что вы вкладываете в слова «я профессионал»?

— Для меня «подходить профессионально» — это значит сделать так, чтобы оркестр играл качественно и увлечённо. Чтобы он выдавал энергию, которая необходима для этой музыки. Мы в хорошем смысле слова лицедеи. Человек приходит на концерт, а до этого он восемь часов делал какую-то деталь на заводе, и вот жена позвала его в филармонию, например. Он пришёл, смотрит на сцену, а на сцене… тоже делают деталь. И он говорит: «Да что же это такое! Я устал от этого!» Так не должно быть. Поверьте, любой человек, который, может, изначально был далёк от классической музыки, всегда почувствует настоящее. И в этом публику никогда не обманешь! Когда настоящее — это вызывает и восхищение, и уважение, и заставляет задуматься: а что самое важное в жизни? Это очень просто сказать, но это огромный титанический труд, путь, который мы и будем проделывать каждый раз.

— Вы авторитарный руководитель?

— Я не диктатор, но я за жёсткую дисциплину. Оркестр — это очень сложный организм, где важно всё: как у вас стоит пульт, на какой высоте, как вы сидите, как вышли на сцену, как вы выглядите. Поэтому у всех в трудовых документах написано — артист оркестра. Не исполнитель на скрипке или фаготе, а артист! Ты вышел на сцену — ты не имеешь права делать деталь. И за этим тянется всё остальное — ты приходишь заранее, разыгрываешься, ты учишь партию, ты увлечённо занимаешься, тебе небезразлично, что происходит у других.

— Бывают такие идеальные оркестры?

— К этому надо стремиться.

Соответствовать музыке

— У вас есть какой-то личный девиз?

— Мне очень нравится фраза: «Нужно жить на длинных нотах». Мы вообще общаемся звуками. Понимать начало этого звука, как он развивается, во что перетекает. Либо он умирает, либо переходит в другое состояние. И я всегда говорю: «Живите на длинных нотах», то есть вдохните жизнь в длинную ноту, наполните её смыслом. Сделать это порой очень непросто, это такой внутренний путь, который обязывает тебя на каждой репетиции отдаваться на все 100%. На каждом концерте. Это то, чему в первую очередь должен хороший дирижёр на-
учить оркестр — всегда выкладываться.

— Бывало ли в жизни такое, что от музыки ком в горле?

— А как же! Это симфония Вайнберга № 7. И вообще музыка этого композитора, которого я для себя открыл несколько лет назад и с тех пор каждый сезон стараюсь его играть. Мы и здесь сыграем несколько его симфоний, может быть, уже в следующий сезон. Это совершенно потрясающий композитор, и это мой композитор! И так было на том же «Адажио» Хачатуряна, так бывает всегда, когда музыка попадает в тебя. Но для этого мы должны соответствовать — наш эмоциональный, мыслительный пласт — той музыке, которую мы начинаем слушать. Соответствовать и нашей культурной составляющей. Это требует много затрат времени: пять-семь лет должно пройти, чтобы симфоническая музыка начала находить своих слушателей. Будем работать, и, я думаю, всё будет хорошо.

Беседовала Юлия Кондратьева
Фото: пресс-служба Липецкой филармонии