От лётчиков Первой мировой до героев СВО — исторические очерки Виктора Унрау

С 1960 года в Липецке базируется Государственный ордена Ленина Краснознамённый центр подготовки авиационного персонала и войсковых испытаний Министерства обороны России имени Чкалова — Липецкий авиацентр. Но лётная история Липецка началась ещё в годы Первой мировой войны. А во время Великой Отечественной Липецк стал базой для истребителей и штурмовиков — здесь дислоцировались десятки лётных частей и соединений.

Со дня образования в авиацентре освоено свыше 50 типов самолётов, в их числе первые реактивные Ил-28, МиГ-15, все последующие серийные самолёты и беспилотные разведчики. В Липецке подготовлено более 60 тысяч офицеров различных специальностей. В центре прошли службу 33 Героя Советского Союза и России.

Липецкие авиаторы не раз проявляли мужество в критических ситуациях. Лётчики Кривенков, Шерстобитов, Захаров и Новосёлов во время тренировочных полётов пожертвовали собой, спасая жизни другим. За мужество и героизм при исполнении воинского долга звание Героя России посмертно получили генерал-майор авиации Суламбек Осканов, который ценой жизни увёл неисправный самолёт от населённого пункта, и погибший в Сирии подполковник Олег Пешков.

В этом номере рассказ о малоизвестных фактах становления Липецкого авиацентра и из жизни липецких асов.

Первые и почти забытые

Братья Николай Ставрович и Александр Ставрович Саковы были первыми липчанами, которые не только стали пилотами, но и воевали на фронтах Первой мировой войны.

Когда началась Первая мировая Николай Саков вступил добровольцем в Особый добровольческий авиационный отряд Всероссийского аэроклуба, которым командовал Николай Яцук. В этом отряде первое время было всего шесть пилотов. И хотя он назывался добровольческим, добровольцев было всего двое — Саков и знаменитый русский лётчик Александр Васильев, успевший до Первой мировой установить несколько авиационных рекордов, в том числе и мировой. Васильев, между прочим, как и Саков, родился в Тамбовской губернии. Но повоевать вместе им не пришлось — во время первого вылета Васильев попал в плен и в плену умер.

На войну на своём аэроплане

Начальник штаба Западного фронта генерал-лейтенант Михаил Алексеев в рапорте командующему фронтом, упоминая лётчиков-добровольцев Особого авиационного отряда, говорит, что «некоторые из них принесли с собой безвозмездно даже свои собственные аэропланы».

Речь тут идёт и о Николае Сакове. У него был личный самолёт Deperdussin, который он купил у французской компании SPAD за 24 тысячи франков (2,2 млн рублей по курсу 2023 года. — Прим. автора), где в 1911 году под именем Николас де Сакоф учился на пилота. Правда, это была скорее развалюха, чем грозная боевая машина. В мае 1912 года во время показательного полёта в 60 км от Липецка около села Шехмань, где было небольшое имение его отца, самолёт Сакова упал с высоты 40 с лишним метров и развалился на куски. Сам пилот, сообщала тогда «Козловская газета», «отделался лишь незначительными ушибами», а «аэроплан был доставлен для починки в механическую мастерскую И.С. Тещина».

Николай Саков был лётчиком-разведчиком. Deperdussin — спортивный самолёт, но именно его во время Первой мировой почти все воюющие страны использовали как самолёт-разведчик.

Яцук всегда отмечал Николая Ставровича как лётчика, который проводит «умелые воздушные разведки», почти всегда связанные со смертельной опасностью. Саков не отступался от выполнения своей плановой работы, даже когда по его хлипкому аэроплану открывали шквальный ружейный или орудийный огонь. Это его качество проявилось ещё во время Второй Балканской войны (июнь -август 1913 года. — Прим. ред.), где он воевал на стороне Греции, которая была родиной его предков.

Стерлинг Сигрей в своей книге «Солдаты удачи» рассказывает, как однажды под ураганным обстрелом с земли Саков удачно сбросил две бомбы и на изрешечённом аэроплане направился на аэродром, но по дороге у него заглох подстреленный мотор, он кое-как ушёл за линию фронта, приземлился на поле, починил двигатель и полетел дальше. Один только раз Сакову не повезло. В октябре 1914-го его ранили, и он месяц отлежал в Минском госпитале Красного Креста.

За беспримерную отвагу Николай Ставрович получил два Георгиевских креста. Второго Георгия ему дали за то, что он не только вернулся с ценными разведданными с вылета, но и удачно отбомбился. Саков, отправляясь в тыл неприятеля, прихватил две полуторапудовые бомбы и сбросил их на воинские эшелоны в 200 км от Варшавы.

После присвоения звания прапорщика Саков перешёл в 7-й армейский авиационный отряд истребителей. В конце 1916 года подал в отставку. Предполагают, по состоянию здоровья. Но у него, судя по всему, была для этого какая-то другая причина. Ведь тогда ему было всего 39 лет, и все газетчики описывали его как «видного мужчину атлетического сложения», которому грех было жаловаться на здоровье. К тому же три года спустя он записался добровольцем в авиационный отряд капитана Сергиевского Северо-Западной армии генерала Юденича и воевал на стороне Белой армии, а после поражения белых служил личным пилотом короля Греции Константина.

Эскадра «Илья Муромец»

Липецким лётчиком № 2 можно считать брата Николая Сакова — Александра. Правда, летать по примеру старшего брата он не планировал. Сначала, как можно узнать из шеститомного собрания некрологов «Незабытые могилы», он закончил Московский университет, потом престижное пехотное Алексеевское военное училище и только после этого лётную школу эскадры воздушных кораблей «Илья Муромец». Это та самая эскадра, которая после революции базировалась в Липецке и навсегда связала наш город с военной авиацией и космонавтикой.

Кстати, первое в мире соединение стратегической авиации было создано по инициативе собственника Русско-Балтийского вагонного завода липчанина Михаила Владимировича Шидловского. А в 1918 году для базирования самолётов «Илья Муромец» выбрали именно Липецк, потому что в городе работал авиастроительный завод, учреждённый отцом братьев Саковых Ставром Елевтерьевичем.

Александр Саков в Первую мировую войну был пилотом в эскадре воздушных кораблей «Илья Муромец» и служил в одном подразделении с конструктором самолётов Игорем Сикорским. О боевом пути Сакова-младшего нет вообще никаких сведений. Сказать можно только одно: он выбрал для себя не самую безопасную военную специальность. Несмотря на то что «Илья Муромец» был хорошо вооружён, по данным, которые приводит в «Истории воздухоплавания и авиации в России» Пётр Друзь, людские потери в эскадре составляли 200% в год.

О братьях Саковых известно очень мало. Всё дело в том, что они были твёрдыми монархистами, не приняли ни Февральскую, ни Октябрьскую революции, воевали против Советской России на стороне Белой армии, и советские историки и краеведы просто вычеркнули их из народной памяти. О Николае Ставровиче, например, не упоминают в своих книгах ни Михаил Водопьянов, который должен был хорошо знать, кто был первым лётчиком в его родном городе, ни известный советский лётчик Алексей Туманский, хотя он служил в том же Особом добровольческом авиационном отряде, что и Саков.

На Сент-Женевьев-де-Буа

После Гражданской войны братья Саковы иммигрировали во Францию. Николай Ставрович работал таксистом в Париже, а Александр Ставрович почти 50 лет был секретарём Союза русских авиаторов во Франции. Если не считать хорошей статьи о Николае Сакове Сергея Ковалёва, память о братьях-авиаторах из Липецка, проливавших кровь на фронтах Первой мировой, хранят только два надгробья на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Однако сегодня никто не может сказать, как долго простоят эти надгробья. Дело в том, что места под захоронения сдают в аренду на определённый срок и, если арендатор не пролонгирует договор, надгробье сносят, а место отдают другому. До сих пор аренду за все 5 000 русских надгробий на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа оплачивал сначала эмигрантский Комитет по уходу и сохранению православных могил, а с 2005 года российское правительство, которое с тех пор исправно перечисляло французам примерно по 120 тысяч евро в год. Но после того, как началась специальная военная операция, муниципалитет Сент-Женевьев-де-Буа отказывается принимать от России арендную плату за русские участки на своём кладбище.

Ответный удар Михаила Водопьянова

23 июля 1941 года немецкая авиация нанесла первый бомбовый удар по Москве. Руководство СССР решило нанести ответный удар по столице Третьего рейха. Вторым налётом на Берлин руководил липчанин Михаил Водопьянов, который командовал тогда 81-й авиадивизией.

8 августа 1941-го в дивизию пришёл приказ:

«Обязать 81-ю авиадивизию во главе с командиром дивизии т. Водопьяновым с 09.08 на 10.08 или в один из следующих дней, в зависимости от условий погоды, произвести налёт на Берлин. При налёте кроме фугасных бомб обязательно сбросить на Берлин также зажигательные бомбы малого и большого калибра. В случае если моторы начнут сдавать по пути на Берлин, иметь в качестве запасной цели для бомбёжки г. Кёнигсберг. И. Сталин 08.08.41».

Командовал подготовкой налёта командующий ВВС РККА генерал-лейтенант Павел Жигарев, а руководство авиагруппой во время полёта было возложено на комбрига Водопьянова. С аэродрома Пушкин под Ленинградом на Берлин должны были лететь 35 бомбардировщиков. Потом выяснили, что к полёту готовы только 23 машины. А из-за того, что Жигарев неудачно выбрал аэродром подскока, полетели только 10 — остальные просто не смогли взлететь из-за слишком короткой взлётной полосы.

В принципе операция прошла удачно, но на обратном пути несколько самолётов из отряда Водопьянова были сбиты, в том числе своими самолётами и зенитками. Самолёты ТБ-7 и Ер-2, принимавшие участие во втором рейде на Берлин, только что появились в авиационных частях, и пэвэошники по какой-то причине не знали их силуэтов.

Самолёт, на котором летел сам комбриг, с пробитыми топливными баками кое-как дотянул до Эстонии, упал в лес, и Водопьянов со своим экипажем несколько дней добирался до своих.

Сталин всё понимал

Сегодня пишут, что бомбардировка Берлина 10 августа 1941 года, которой руководил Михаил Водопьянов, была неудачной. Организаторам этой операции ставят в вину, что не все бомбардировщики, вылетевшие с аэродрома Пушкин, вернулись обратно. Но никто не оценивает эффективность этого налёта.

Конечно, силы, задействованные в операции, нельзя сравнивать с теми армадами немецких самолётов, что шли на Москву. Но, как потом подсчитали военные историки, за первые два года войны к Москве смогли прорваться всего 234 немецких самолёта, что составляет меньше 3% от той массы, что отправляли бомбить советскую столицу. Из 10 самолётов, которые вёл на Берлин Михаил Водопьянов, до столицы Третьего рейха дошли семь, то есть 70%.

Пишут также, что результаты операции вызвали недовольство Сталина, и именно поэтому он снял Водопьянова с должности командира 81-й дивизии, а сам комбриг якобы скрылся от его гнева в Казани. На самом деле, это выдумки. 17 августа нарком обороны СССР издал приказ «О результатах и недостатках в организации налёта 81-й авиадивизии на район Берлина», в котором говорится, что «в целом бомбардировка была признана успешной». Как пишет в своих воспоминаниях Александр Голованов, который после Водопьянова стал командиром дивизии, а позже был Главным маршалом авиации СССР, Сталин «за личное участие в бомбардировочном налёте на район Берлина объявил благодарность комбригу М.В. Водопьянову». Сталин ведь прекрасно знал, что Водопьянов не занимался подготовкой операции, следовательно, не был виноват в том, что Жигарев неудачно выбрал аэродром подскока и не предупредил ПВО о том, что в армии появились новые бомбардировщики.

Во время первой встречи с Головановым Сталин хорошо отозвался о Водопьянове, но, отдавая должное его личным качествам как лётчика, в то же время отметил, что у него нет достаточных навыков и опыта в организаторской работе, необходимых для командования авиадивизией, и предложил освободить Михаила Водопьянова от должности комдива.

Это было, наверное, правильное решение. Ведь Водопьянов всю жизнь был лётчиком гражданской полярной авиации и, если не считать его недолгое участие в финской кампании, не имел боевого опыта и никогда не руководил крупными воинскими соединениями.

Сама 81-я дивизия была укомплектована тоже из полярных лётчиков. Рассказывают даже такие байки. Когда Водопьянов подходил к строю, то не командовал: «Равняйсь, смирно!», а кричал: «Здорово, ребята!», и бойцы кричали в ответ: «Здорово, Миша!»

После своего налёта на Берлин Водопьянов ещё долго служил в 81-й дивизии и летал бомбить немецкие города. Правда, уже в должности командира экипажа.

Все, кто пишет о Водопьянове, говорят, что он не обиделся ни на Сталина, ни на руководство армией. Он, вообще говоря, никогда не гнался за должностями. Его призванием было не командовать, а спасать всех, кто попал в беду. После завершения операции по спасению челюскинцев Водопьянов, несмотря на то что погода начала портиться, вернулся на льдину и забрал оттуда всех собак, которые вместе с людьми осваивали Северный морской путь.

Текст: Виктор Унрау
Фото: ОКУ «ГАЛО», Российский госархив
кинофотодокументов и из социальных сетей